Путь изгоя - Страница 57

Веселье продолжается до полуночи. Выпив последний тост за наступивший День всех богов, гости расходятся. Я не пьян, но алкоголь дарит легкость и кураж. Зайдя домой за курткой, отправляюсь гулять. Немного ругани на проходной — и вот я в городе.

Хочется продолжения веселья. Что там ребята говорили о местных борделях? Почему это им можно, а мне нет? И вообще, Висса может и ошибаться. Один из лучших лупанариев города как раз должен находиться неподалеку. В дешевые портовые бордели меня не тянет: мало ли что там можно подцепить.

Найти бордель труда не составило. Общепринятый символ подобного рода заведений — горящая свеча — был виден издалека. Внутреннее убранство намекало, что это заведение для клиентов с тугим кошельком. Алые портьеры с замысловатой вышивкой (если приглядеться, то в переплетении узоров можно заметить совокупляющиеся пары), мягкие диванчики, негромкая музыка. В зале меня встречает мадам (или как здесь называют хозяйку борделя? Пусть будет мадам) в темно-красном платье, которое оставляет на удивление мало открытого тела, но при этом подчеркивает все прелести фигуры и разжигает фантазию. Уладив финансовые вопросы (двадцать пять серебряных монет за ночь, неслабо!), мадам зовет девочек. Вот их наряды куда более откровенны. Девушки на любой вкус (от мальчиков я отказался заранее, хотя они в меню тоже есть) и весьма привлекательны внешне. Раньше я в борделях не был, что в том мире, что в этом, но почему-то представлял их гораздо более непрезентабельными, что ли. Выбираю невысокую шатенку с карими глазами, и мы поднимаемся в номер. Первый же поцелуй на пороге начисто сносит крышу. Я тону в волне желания, пытаясь зацепиться за остатки благоразумия. Тщетно. Подробности вспоминаются смутно, но уснули мы только полностью обессилев. А наутро я проснулся рядом с трупом. Насильственных следов смерти не было, похоже, девушка скончалась во сне. Да твою же…

Душу затапливает безнадежность и презрение к себе. Я действительно животное, опасное для окружающих. Я более-менее научился убивать в бою, переступая через заповеди, но убивать вот так? Не врага, а девушку, которая пыталась доставить тебе удовольствие? И при этом не желая убить, а просто слегка расслабившись. Дьявол! И как с этим жить? Все время боясь подпустить к себе кого-либо слишком близко, ибо это будет означать смерть любимого?

Постепенно мысли переходят к более насущным проблемам, потому что за такое меня могут просто-напросто казнить, тогда вопрос дальнейшего существования будет уже не актуален. Роюсь в куче одежды на полу. Целой осталась только куртка — ее я скинул первой. Все остальное изорвано на лоскутки. Та-а-ак, просто сбежать не выйдет. Теперь в любом случае придется общаться с персоналом.

Объяснение с мадам прошло на удивление легко. За определенную сумму та согласилась забыть о том, что у нее в борделе когда-то работала такая девушка и пообещала, что слухов не будет. Также она отправила слугу в лавку, чтобы купить мне новый костюм.

Обратно я возвращался совершенно в подавленном настроении, размышляя о своей горькой судьбе, и не заметил, как налетел на девушку, которая прогуливалась по улицам в этот ранний час. Извинившись, пытаюсь пройти дальше, но девушка не одна, как оказалось.

— Как ты разговариваешь с благородной леди?! На колени, смерд, и моли о прощении! — Паренек лет тринадцати-четырнадцати. Судя по одежде — дворянин. Чертами лица похож на стоящую рядом девицу. Брат? Не так уж важно, потому что меня больше беспокоит острие шпаги, упирающееся мне в грудь.

Как меня достали эти малолетние дворяне с их гонором! Но не убивать же этого дурня. Сжимаю клинок в кулаке и ломаю, как сухую веточку. Немного магии и никакого мошенничества. Пока парень пялится на обломок (а шпага у него дорогая, фамильная, наверное), скрываюсь в переулке. Выяснять отношения дальше нет никакого желания.

Мое состояние заметил даже Льюис.

— Что с тобой происходит? Ты как будто не в себе. Тебя что-то угнетает? — спросил он, остановив очередной танец на середине.

— Вы что, видите ауры? — удивляюсь я.

— Я вижу, как ты двигаешься. Этого достаточно.

Рассказываю ему о происшествии. Реакция меня удивляет.

— Всего лишь шлюха. Было бы о чем волноваться. Ты ведь договорился с хозяйкой.

Его безразличное пренебрежение к чужой жизни меня покоробило.

— Она человек! И не заслуживала смерти.

— Да я и не спорю, — соглашается наставник. — Даркин, ты знаешь, сколько шлюх умирает в год только в Белом городе? Сотни, наверное. Их режут пьяные клиенты и сутенеры, они умирают от болезней, побоев, голода. Профессиональный риск. Эта женщина сама выбрала свою судьбу.

— Бездушное чудовище, — бурчу я. В его рассуждениях есть доля правды, но сейчас я не готов это признать.

От первого удара я успеваю уклониться, но посох, словно живой, изгибается в руках мастера и врезается мне в солнечное сплетение. Сгибаюсь пополам, смаргивая выступившие на глазах слезы и пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха.

— В следующий раз думай, прежде чем сказать, — бросает Льюис и удаляется с тренировочной площадки.

Возвращаюсь в комнату, размышляя над словами тренера. Может быть, он прав? То, что мне внушали с детства про ценность любой жизни, никогда не казалось мне чем-то непреложным. Да, двойные стандарты вызывают у меня отвращение, как и любая ложь, но можно ли сравнивать жизнь проститутки или вора и боевого офицера например? К тому же это — совсем другой мир, и у него свой ответ на этот вопрос. Стоит ли лезть со своим уставом в чужой монастырь? Тогда альтернативой будет забыть все, чему меня учили. Наплевать на въевшиеся в душу заповеди? Но ведь это тоже часть меня. Где граница между слюнтяйством и жестокостью? И что в этом мире нужнее? Я пока не готов ответить на этот вопрос. Может, мне все-таки стоит послушаться Льюиса и забыть о ночном происшествии, как о досадном недоразумении?